АКЧУРИН Расим: Армия не прощает незнания

 
 Генерал-полковник Расим Сулейманович Акчурин известен татарской общественности, прежде всего, как председатель Региональной татарской национально-культурной автономии города Москвы. И, наверное, мало кто знает, что работу "лидера московских татар" он совмещает с должностью директора Центра военно-патриотического и гражданского воспитания столицы, деятельность которого наладил с нуля. Кому, как не ему, имеющему 41-летний стаж служения Родине, известно как воспитывать молодое поколение в духе патриотизма.
Расим Акчурин, столкнувшийся в детстве со всеми тяготами военной жизни, совершенно не мечтал носить погоны. Но судьба распорядилась иначе. Он прошел все ступени, начиная от командира взвода до командующего зенитными ракетными войсками противовоздушной обороны страны.  
Годы совершенно его не изменили, он всегда по-военному подтянут, бодр и строг.
 
 
СУЛЕЙМАН И ТАЗКИРА АКЧУРИНЫ
 
- Расим Сулейманович, в некоторых источниках написано, что Вы родились 3 января 1932 года.
 
- Родился я в селе Зенгиата Узбекской ССР 24 декабря 1931 года, но мама всегда стремилась сделать меня немного моложе и говорила, что я родился в январе 1932 года.
 
- Кем были Ваши родители?
 
- Родители - Сулейман Сафиевич и Тазкира Киямовна - по декрету Наркомпроса приехали в Узбекистан на рубеже 1930-х годов для поднятия образования местного населения, да так и прожили там всю жизнь. В те годы в Узбекистан приезжало много представителей нашего народа, в республике проживали целые анклавы татар, большинство из которых работали учителями в школах. Мама преподавала в начальных классах, а папу уже в 22 года назначили директором женского педучилища. Потом он был заведующим областным отделом народного образования Андижанской области, работал заведующим школьным отделом обкома партии в Андижане. Одно время даже трудился секретарем райкома партии одного хлопководческого района Узбекистана. Это был настолько отсталый, бедный район, что когда я приезжал туда к отцу, приходил в ужас. Потом он вернулся в систему образования и директорствовал в школе до ухода на пенсию. Но и находясь на заслуженном отдыхе, отец не оставался без дела - руководил общественной приемной горисполкома, председатель которого в нем души не чаял.
Родители родились в Пензенской области, отец - в феврале 1909 года, а мама в 1912 году. Точного дня рождения она никогда не знала, говорила, что наша бабушка ее родила, когда косила хлеб в поле. Получается, что где-то в июле. Ее отец, Киям бабай, был муллой в татарском селе Бекмасеевка. С братом Ренатом мы там побывали несколько лет назад, были приятно удивлены тем, что имя нашего деда жители помнят до сих пор. Кияма бабая односельчане очень любили и уважали, настолько, что, рискуя своей жизнью, предупредили его о предстоящем аресте. Собрав вещи и посадив в телегу жену с дочками, он покинул ночью родное село, утром за ним должны были уже придти. Добавлю, что дед был очень упорным, он мечтал о сыне, а у него одна за другой родились пять девочек. Так шестым ребенком в семье все же стал долгожданный сын Азат. Кстати, дядя по возрасту младше меня.
 
- Сколько детей было у Ваших родителей?
 
- Всего у нас в семье родилось пятеро детей: две девочки и три мальчика. Я был старшим, появившаяся на свет после меня сестренка Сима умерла в детстве от менингита. Затем родилась Флора. В 1941-м году в семье появился еще один сын. Мама, вынужденная работать, отдала его в ясли, где няня уронила братишку головой вниз, и он скончался. Ему не было и годика. До сих пор помню, как мы с отцом, мне тогда было девять лет, ходили хоронить его на кладбище. Я его очень любил, и случившееся было для меня большой трагедией.
После войны, в 1946 году родился младший брат Ренат.
 
- Родители Вас строго воспитывали? Ведь когда Вы появились на свет, они были очень молодыми - маме 19 лет, отцу - 22.
 
- Отец больше занимался службой, рано уходил, поздно возвращался, поэтому нами в основном занималась мама. Она была очень строгой. Всегда интересовалась, куда я иду и с кем. Как на старшего, мама переложила на меня заботу о сестренке. В зависимости от того, в какую смену учился, я отводил или забирал Флору из садика, разогревал ей обед. 
Родители были дружными и очень любили друг друга. Но, как у всех, наверное, и споры бывали, какая-то несогласованность в действиях. Не без этого. В 1990-м году мама лечилась в московской клинике и папа, оставшийся в Андижане, написал ей письмо. Это было последнее письмо отца к ней. К сожалению, я сейчас не помню его содержания, но оно тронуло меня до глубины души. Честно говорю, таких искренних и нежных чувств я даже у героев Л.Толстого в "Войне и мире" не видел.
 
ВОЕННОЕ ДЕТСТВО
 
 
- Ваш отец воевал?
 
- Да, отца призвали на фронт в начале 1942 года и сразу направили в Сталинград. Сейчас говорят, что о начале войны якобы не знали, но на самом деле подготовка шла везде. После разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, советское руководство, знавшее, что немецкая армия будет пытаться захватить юг России, стремилось там усилить группировку войск.
С фронта отца привезли на носилках в тяжелом состоянии. У него еще до войны врачи обнаружили туберкулез, который в фронтовых условиях обострился. Доктора от него отказались, сказали: не жилец. А мама поставила его на ноги! Помню, как она готовила какие-то смеси с жиром, с медом…И после лечения мамы отец прожил до 82 лет.
 
- Каким Вы были ребенком?
 
- Всякое бывало. В старших классах (тогда после пятого класса все классы назывались "старшими") мы занимались в третью смену, и когда не хотели учиться или были "вредные" для нас предметы, то "химичили". Скажем, в патрон вставляли влажную бумажку и потом закручивали его на щитке. Пока бумага мокрая - свет есть, как только высыхает - полный мрак. Учителя разводили руками и отпускали нас домой.
Мама была очень хозяйственной женщиной. В 1942 году она завела овцу, которая через определенное время принесла приплод. Число овец у нас постепенно увеличивалось, одних она продавала, других оставляла и т.д. Целью являлась покупка коровы, и мама ее достигла. Она же выросла в достатке, в семье муллы, у которого было свое хозяйство. Будучи старшей в семье, она ухаживала за скотиной, потом эти обязанности мама возложила на меня. Поэтому хулиганить-то особо было и некогда.
До войны я упрашивал маму купить мне коньки, она каждый раз отвечала, что со следующей зарплаты обязательно купит. Потом у меня как-то заболели зубы, и она, зная, как я боюсь стоматологов, для меня это было равносильно восхождению на эшафот, сказала: "Вот пойдешь к врачу, куплю". И я, собрав всю волю в кулак, пошел. Сначала вроде все шло нормально, я отрыл рот, показал больной зуб, но когда бормашина начала жужжать перед моим носом, я не выдержал - оттолкнул врача и выпрыгнул в окно, благо кабинет находился на первом этаже. Мне, конечно, тогда от мамы крепко досталось, и о коньках можно было забыть, но... Я увлекался марками, собрал неплохую коллекцию, которую с удовольствием рассматривал через увеличительное стекло. В 1943 году к нам домой пришел взрослый мужчина и, обращаясь ко мне, спросил: "Можно Ваши марки посмотреть?" Ко мне на "Вы", такой культурный товарищ из эвакуированных. Посмотрев на марки, он изъявил желание купить или обменять несколько. Я не согласился. На следующий день он пришел снова и поставил передо мной никелированные коньки "Снегурочка", на которых было написано "Тульский императорский оружейный завод". Такие красавцы! У меня слюни потекли… Весь размяк ... Отдав нужные ему марки, я наконец-то стал обладателем долгожданных коньков. Когда выходил в них из дома, все мальчишки были сражены наповал!
 
- В школе учились хорошо?
 
- Учился я средне. Но ребята меня уважали, с седьмого класса был старостой класса. Хотя к самому слову "староста", особенно после военных лет, когда старост вешали и убивали, как предателей, всегда относился болезненно. Когда кто-то в классе обращался ко мне "староста", я говорил: "Еще раз так назовешь, я тебе шею намылю!". Также переживал, когда на уроках говорили о татаро-монгольском нашествии. Думал, что все одноклассники меня должны ненавидеть за прошлые деяния моих предков. Сейчас я знаю, что татары вообще не имеют никакого отношения к монгольскому нашествию, мало того, уже можно утверждать, что если бы не было Золотой Орды, монгольского нашествия, то не было бы и русского государства. Много путаницы вносят историки, немало ее даже в истории Великой Отечественной войны. Я ее хорошо помню, с первого до последнего дня вел карту, где бумажными флажками отмечал прохождение линии фронта. Меня не переубедишь, но, перевирая историю, детвору настраивают на неправильный лад. И это страшно.
 
- Как ваша семья пережила военные годы?
 
- 1941-1943 годы были очень тяжелыми. Зимы выдались холодными не только в центре России, но и в Средней Азии, куда в 1941 году один за другим начали прибывать эшелоны с эвакуированными. Наша семья жила на улице, где вперемешку жили и татары, и узбеки. Руководила ею махаллинская комиссия, глава которой за день до прибытия новой партии эшелонов собирал нас, 9-10-летних мальчишек, и показывал дворы, в которые мы должны были привести эвакуированных. Каждому мальчишке поручали несколько семей. В связи с этим хочу отметить особую доброту узбекского народа, я ни разу не слышал, чтобы кто-то из них выразил недовольство тем, что приезжие притесняют их, занимают помещения, жилые комнаты. Конечно, условия жизни для эвакуированных были сложными, не было печек, которые приходилось пристраивать потом, глинобитные стены, глиняный пол. Но все равно, это был их уголок, есть крыша над головой и главное - они были далеко от линии фронта. Война проверила все человеческие стороны, подлость и низость сразу выходили наружу.
 
 
ОТ РЯДОВОГО ДО ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА
 
 
- Расим Сулейманович, куда Вы поступили после окончания школы?
 
- В 1949 году, успешно выдержав вступительные экзамены, я поступил в Ленинградский политехнический институт. Мечтал быть автомобилестроителем, любил ковыряться в машинах, обожал запах бензина, мне был даже приятен "аромат" выхлопных газов.
Но после второго курса, в 1951 году, меня вызвали на бюро райкома комсомола. Первый раз на бюро горкома комсомола я побывал в Андижане во время войны, когда вступал в комсомол. Мне исполнилось только 13 лет, но так хотелось быть комсомольцем, что я уговорил завуча записать в моем ученическом билете датой рождения 1930-й год, чтобы быть на несколько лет старше.
Второй раз пришел, уже будучи студентом, в бюро Выборгского райкома комсомола, где при большом количестве народа, видимо, первый секретарь, сказал, что комсомол мне оказывает высокое доверие и направляет на учебу в закрытое военное училище. Озвучив еще несколько высокопарных слов, добавил, что завтра я должен быть в военкомате.
В военкомате мне вручили проездные билеты в город Алуксне тогда Латвийской ССР. Делать было нечего, поехал. А это оказалось такой дырой! Представляете, со студенческой скамьи попасть в казарму, причем в старые латышские казармы! Ну, думаю, надо отсюда как-то выбираться, решил, что завалю экзамены и вернусь в Ленинград. Не тут-то было. Мне сообщили, что как студента третьего курса политехнического института меня принимают в училище без экзаменов. В общем, я влип. Выхода не было, пришлось остаться. В те годы органы работали очень жестко, нас предупреждали, что если мы не будем способствовать укреплению обороны страны, нами займется особый отдел.
Но я не отчаивался. Главной моей целью оставалось уйти из училища, поэтому первый семестр я прошел дурачком. Мудрые командиры, заметив это, уговорили меня окончить сначала училище, а уж потом, если желание не пропадет, вернуться в институт. Преподавали там действительно хорошо, здорово давали математику и электронику, потому что готовили к работе на электронной технике. Я послушался - впрягся и окончил. 
 
- Почему же Вы не вернулись в институт, а решили связать свою жизнь с военным делом?
 
- У меня был сильный командир батареи майор Покусаев - красивый, подтянутый, всегда одет с иголочки, сапоги начищены. Мне всегда хотелось ему подражать. После первой зимней сессии, видя мое явное нежелание учиться, он мне сказал: "Ну что тебе не нравится? Тебя государство кормит и одевает. Съезди и посмотри еще раз, как студенты живут, и сделай вывод". Он разрешил на каникулы поехать мне в Ленинград с условием, что вернусь без опозданий. Остановившись в общежитии, где нужно было забрать оставшиеся вещи, вспомнив свою студенческую жизнь, я понял, что майор прав. Студентам действительно тяжело было тогда жить. Хотя родители мне и высылали регулярно деньги, их всегда не хватало. С ребятами мы не раз разгружали картошку, студентов, как дешевую рабочую силу, всегда подтягивали к этому. До сих пор помню, как однажды всю ночь разгружали вагон угля. Это оказалось непростым делом. Был какой-то кошмар! Мы люки открыли - уголь начал вываливаться, и его надо было все время отбрасывать. Мы с ног до головы стали черными. Наверное, имеющим сноровку, разгружать его было легко, но мы измучились изрядно. Зато грузчикам, подошедшим к нам со словами (они-то свой вагон уже выгрузили) "Ну, что студентики! Помочь вам?", с взыгравшим чувством собственного достоинства, ответили: "Не надо, сами справимся". Самое смешное, на деньги, полученные за эту работу, я не смог даже купить новую одежду. Старая была так вымазана углем, что мне пришлось ее выбросить.
После возвращения состоялся более серьезный разговор с начальником особого отдела, намекнувшего, что "шалить" не стоит. Все пути отступления были отрезаны. Ладно, думаю, буду не инженером, а офицером.
 
- Как родители отнеслись к Вашему выбору?
 
- Отец даже написал письмо товарищу Сталину, в котором жаловался, что сына-студента забрали в армию. В письмах обратным адресом указывался номер войсковой части (в документах училище шло войсковой частью), возможно, если бы было написано "Военное училище", он бы и не стал писать. Ему коротко ответили, что "в соответствии с постановлением СНК СССР ваш сын подлежал призыву в армию в связи с развертыванием вооруженных сил". Отец успокоился.
А когда я первый раз приехал на каникулы домой, родители не знали, куда посадить защитника родины в форме! Чувство уважения к военным, свойственное татарскому народу, было присуще и моей семье. А когда я приехал лейтенантом, для родителей это было вообще огромным событием! Думаю, они гордились мной. Если бы можно было начать жизнь заново, то я бы не стал два года тратить в институте, а сразу бы пошел в военное училище.
 
- Сколько лет Вы отдали военной службе?
 
- 41 год. После училища попал в Туркестанский военный округ, в 30-й отдельный корпус противовоздушной обороны. Войсковая часть, куда меня направили, располагалась в местности, носившей название Майлисай. Там находился урановый комбинат, который прикрывался двумя отдельными зенитно-артиллерийскими дивизионами. В 1957 году меня перевели под Ташкент на станцию "Рахимова" или разъезд "Рахимова", где я служил в зенитном ракетном полку, который вскоре преобразовали в зенитно-ракетную бригаду. В 1965 году поступил в Военно-командную академию, бывшую единственной в вооруженных силах, где готовили офицеров, учили пять лет. Мы, смеясь, говорили, что из нас готовят командиров минус инженеров. По выпуску присваивали специальность "командир-инженер". За годы службы я прошел все ступени, начиная от командира взвода до командующего ракетными войсками противовоздушной обороны страны.
Изменения, связанные с переходом из Советского Союза в Российскую Федерацию, я перенес очень тяжело. Хотя Россия и приобретала самостоятельность, чувствовалось, что новшества ничего хорошего для вооруженных сил не принесут. Понимая это, я написал рапорт на увольнение, благо возраст уже позволял - мне шел 61 год. Перед увольнением у меня состоялся в Кремле разговор с секретарем Совбеза Ю.В.Скоковым о развитии зенитных ракетных войск. В завершении встречи он спросил: "А Вы не торопитесь увольняться?" Я ответил, что в соответствии с Конституцией, утвержденной Президентом и принятой Госдумой, я отдал родине все сполна, пора и отдохнуть. После двух лет бездействия устроился консультантом в административный департамент Правительства РФ. Работал с ветеранами и ветеранскими организациями, оказывал им помощь в решении многих вопросов. Потом был в Росвоенцентре начальником отдела военно-патриотического воспитания граждан, где мы разрабатывали первые программы по патриотическому воспитанию россиян.
 
ЦЕНТР ВОЕННО-ПАТРИОТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ
 
 
- Вы уже седьмой год руководите Центром военно-патриотического воспитания…
 
- Еще работая в Росвоенцентре, в 1999 году, руководитель Департамента образования Москвы Любовь Петровна Кезина предложила мне возглавить Центр военно-патриотического и гражданского воспитания. Первый раз приехав в здание Центра с Любовью Петровной Кезиной, я был немного удивлен - оказалось, нет штата, даже мебели нет. Но как человек военный, не привыкший задавать лишних вопросов и отвечать только "есть", я согласился и начал работу в Центре с нуля. Получили мебель, набрали сотрудников, и работа закипела. На протяжении всех лет существования Центра мы всегда находили и находим сочувствие и поддержку в Департаменте образования Москвы. А видя, что твою работу ценят и она нужна людям, хочется работать еще больше, отдаваться своему делу полностью.
 
- Что удалось сделать за годы работы?
 
- Наш Центр решает вопросы военно-патриотического воспитания в образовательных учреждениях города, прежде всего, в школах. Мы выработали программу по вопросам преподавания основ военной службы. В предмете ОБЖ есть курс - основы военной службы, который заканчивается проведением в 10 классе 40-часовых сборов на базе войсковых частей. В 2006 году эти сборы прошли порядка 40 тыс. ребят.
Центр наладил проведение общегородских мероприятий, посвященных историческим датам России - День защитника Отечества, 9 мая. Только в промежуток с сентября по декабрь 2006 года мы провели конкурс “Никто не забыт, ничто не забыто”, посвященный 65-летней годовщине битвы под Москвой, мероприятия, посвященные 110-летию со дня рождения Г.К.Жукова, Рокоссовского; научно-практическую конференцию, где с докладом выступил Генерал Армии М.А.Гареев. Поддерживаем связи и с патриотическими силами других регионов. Например, в этом году приняли участие во Всероссийском слете школьных патриотов, прошедшем в Казани. Наша команда заняла второе место, хотя по количеству очков не уступила победителям - казанцам. Серьезно этим направлением работы занимается участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. полковник в отставке А.Х.Чанышев.
В Центре работает целый кадетский отдел, занимающийся вопросами методической подготовки кадетов и контролем преподавания в кадетских образовательных учреждениях, которых в Москве 12, в 2007 году откроются еще два. Кстати, в связи с их востребованностью, поставлена задача - довести их число в столице до двух десятков. И это правильно. Ребята не болтаются на улице, приучаются к дисциплине и порядку. Я считаю, что система образования в кадетских учебных учреждениях должна быть даже выше, чем в общеобразовательных школах: мы должны выпускать математиков, химиков и журналистов высшего класса. Вспомните, ведь многие известные люди XIX века были выпускниками кадетских училищ - М.Лермонтов, А.Куприн, М.Кутузов и т.д.
 
 
ЛИДЕР МОСКОВСКИХ ТАТАР
 
 
- Кроме работы в Центре, Вы много лет являетесь лидером московских татар… 
 
- Первоначально меня привлекли к работе по объединению татар Восточного округа Москвы, но после принятия Госдумой РФ Закона о национально-культурных автономиях, появилась необходимость наряду с местной автономией создать общую региональную, то есть, Московскую. Много сил и времени созданию Региональной татарской национально-культурной автономии Москвы отдал бывший Полномочный представитель Республики Татарстан в Российской Федерации Фарит Мубаракшевич Мухаметшин. На конференции по созданию РНКАТ он прямо поставил передо мной вопрос: берусь я за руководство автономии или нет. "Если надо, то берусь", - ответил я. Были и те, кто выступил против моей кандидатуры, говорили, что в руководство генерал пришел, "будет армейские порядки устанавливать" и т.д. и т.п. Но я старался не реагировать на все эти заявления и выступления, понимая, что главное - создать ядро татарской общественности столицы, опираясь на которое, надо внедрять единство татар, стремиться к развитию татарского языка и культуры.
Главной проблемой перед автономией было отсутствие своего помещения, работать полноценно без которого было просто нереально. Первое помещение, которое нам удалось выбить в Правительстве Москвы, располагалось в центре города на бывшей улице Герцена. Получив адрес, я решил сходить и проверить сначала сам. Оказалось, что это дом, в котором нет ни крыши, ни лестничных площадок... Отказался. Второе здание было рядом с церковью. Пришлось снова сказать "нет", так как я отлично понимал, что татары воспримут это очень болезненно. Стало ясно, что пока не вернем наш татарский дом - Дом Асадуллаева, мы ничего не добьемся. Начался долгий процесс составления писем в различные инстанции с просьбой вернуть татарам Москвы их исторический дом. Вопрос удалось решить лишь личным обращением к Президенту России В.В.Путину, когда он принимал нас, делегатов съезда Всемирного конгресса татар. В результате всех мытарств в сентябре 2003 года у московских татар появился свой дом, где сейчас и функционирует Московский татарский культурный центр.
За время, прошедшее с 1999 года, РТНКА удалось осуществить свои планы. Например, в соответствии с постановлением мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова, татарский “Сабантуй” уже несколько лет проводится в столице в качестве общегородского праздника. И мне сегодня хочется сказать слова благодарности А.Хусаинову, Р.Аббясову, Р.Хабибуллиной, Г.Ямбаеву, Г.Ганееву и всей татарской общине за активное участие в подготовке и проведении нашего праздника.
 
- С какими трудностями сталкивается автономия?
 
- К сожалению, в нашей работе нет жесткой системности. Вот спросите меня, сколько человек в автономии, я не смогу точно ответить. Не назовут точное число и руководители автономий в округах. Все делается по принципу: кто когда может, тогда и работает. Так нельзя. Не понятно, кто за что отвечает. Поэтому сейчас назрела необходимость введения списочного состава. Были даже предложения о том, чтобы автономию паспортизировать, то есть выдавать удостоверения, собирать членский взнос и т.д. Я категорически против этого, так как считаю, что в автономии должны работать серьезные и ответственные люди на добровольных началах. Вот тогда результат будет.
Главная проблема - финансирование. Мы даже не можем набрать необходимое для работы количество сотрудников. Здание требует полноценного ремонта, но мы сейчас, к сожалению, не можем себе этого позволить. Недавно сделали прекрасный ремонт в гримерной комнате Татарского центра на средства, оставшиеся от проведения московского Сабантуя. Их нам предоставил председатель оргкомитета праздника Гаяр Бориевич Ганеев, спасибо ему за это большое. Сложностей много, но мы их не боимся, а решаем.
 
 
Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ МОЛОДЫМ ...
 
 
- Расим Сулейманович, расскажите о Вашей семье.
 
- Первая моя жена Софья была врачом, из семьи военных. К сожалению, в феврале 1977 года ее не стало. У нас с ней двое общих детей - Марат и Римма. Марат - полковник в отставке. Римма - врач-терапевт, работает в Коломенском медицинском центре. Очень принципиальный человек и хороший врач. 
Через два года вдовства моей женой стала Фавзия Ахмедовна, с которой мы живем уже 28 лет. Она тоже врач, теперь уже домашний: вместе с моей дочерью следит за моим здоровьем. Фавзия кроме мединститута, окончила музыкальное училище, любит клссическую и татарскую музыку. Она чтит национальные традиции, привитые ей родителями, и стремится передать их детям. С новым браком число моих детей увеличилось вдвое - появился приемный сын Ильнур (сын Фавзии, он взял мою фамилию) и общий младший сын Тимур. Ильнур работает в Касимове в системе Межрегионгаза, а Тимур - юрист, окончил юрфак МГУ им.М.Ломоносова.
 
- Получается, что только Марат продолжил дело отца?
 
- Я хотел, чтобы Марат стал инженером, думал, раз уже мне не суждено было им стать, так пусть сын реализует мою мечту. Когда поехал с ним сдавать документы в Московский энергетический университет, Марат наотрез отказался это делать. Говорил, что хочет стать военным. "Тогда пойдешь слесарем на завод пилить болванку", - разозлившись, сказал я ему. И я это осуществил. Рассчитывал, конечно, на то, что ему вскоре надоест слесарить, и он послушается меня. Но ошибся. Желание поступить в военное училище у него не пропало.
Мне бы, наверное, гордиться надо, что сын продолжает мое дело... Но   не хотелось, чтобы Марат столкнулся с трудностями военной жизни. Мы с семьей из города в город переезжали много раз. А ведь уезжая на новое место, рассчитать все до каждой детали невозможно, к тому же обязательно что-то сломается, разобьется. Не зря в народе говорят, что два переезда равны одному пожару. Например, я поступил в Академию, из-под Ташкента переезжаем в Калинин. Грузим вещи в контейнер. Вдруг выясняется, что телевизор не входит, не помещается и все. Пришлось его отдать за копейки помогающему мне начальнику отделения. Переезжаем из Горького в Ярославль. Контейнер с вещами уже отправили, и жена перед отъездом моет квартиру. Слышу, она хохочет в ванной. Оказывается, мы забыли отправить стиральную машину. Переездов, как у всякого военного, было много, и без потерь не обходился ни один.
 
- Что в Вашем характере изменила военная служба?
 
- Обязательность, дисциплина были заложены во мне еще в детстве, а в армии эти качества совершенствовались. Зачастую ради взвода, батареи, дивизиона я жертвовал личными интересами. Нисколько не бравирую этим, но мог из своей зарплаты вложить деньги в нужды своей батареи. Конечно, от этого страдала семья, но я был удовлетворен. В армии я приобрел чувство коллективизма, гордости за военных, которыми руководил.
Армия не прощает незнания. Военные, не знающие технику, с которой должны работать, не пользуются уважением. Я всегда рассуждал так: технику человек создал, почему же я не способен ее освоить? Бывало и так, что, изучил одну технику, а на новом месте таковой не оказывалось. Тогда я занимался вечерами, так как понимал, что должен знать не хуже своего сержанта вверенную мне боевую технику. Стремление к росту, к самосовершенствованию было привито мне тоже в армии, и оно должно быть у каждого человека.
 
- Чувство старшего брата по отношению к сестре и брату сейчас осталось?     
 
- Теперь уже такого чувства нет. Но, не ощущая главенствующего положения, я понимаю, что с 1991 года остался в семье самым старшим.
Когда Флора и Ренат были маленькими, я для них был действительно старшим братом. Даже в студенческие годы обязательно посылал им на дни рождения посылки из Ленинграда, с любовью выбирал для них одежду. Сейчас они взрослые самостоятельные люди, у каждого семья, дети. Флора пошла по стопам родителей, всю жизнь проработала учительницей русского языка и литературы в школах Ферганы. Сейчас на пенсии, живет с мужем, дочерью Дилярой, внуками и внучкой в Подмосковье. Племянница продолжила профессию мамы, она учительница начальных классов. Брат Ренат - известный кардиохирург.
Несмотря на то, что мы уже зрелые люди, принятое в татарских семьях уважение к старшим, исходящее от Флоры и Рената, чувствую всегда.
 
- Что любите делать в редкие минуты отдыха?
 
- Я люблю готовить плов и жаркое из хорошей баранины. Плов в семье считается исключительно моим блюдом, и если домашние хотят его, то начинают меня обхаживать за неделю. Люблю читать. В свое время прочитал и Джека Лондона, и Толстого, и О-Генри, причем собрания сочинений. Повзрослев, начал собирать литературу сам - стоял в очередях, участвовал в перекличках. Сейчас у меня богатая библиотека, но за целый день так устаешь, что в конце дня много не прочитаешь. Обращаясь к молодежи, хочу сказать одно: читайте как можно больше сейчас; поставьте перед собой цель - прочитать собрание сочинений какого-то автора и вперед. Это я твержу и своим детям.
 
 
Дина АЛЯУТДИНОВА,
руководитель пресс-центра
 Полпредства РТ в РФ.
Фото С.Абдрахманова

Последнее обновление: 9 февраля 2021 г., 19:31

Все материалы сайта доступны по лицензии:
Creative Commons Attribution 4.0 International