ТАБЕЕВ Фикрят: Добрые дела не забываются
.jpg)
"Трудности забудутся, а добрые дела останутся" - любимая поговорка Фикрята Ахмеджановича Табеева, строителя нового Татарстана. Став Первым секретарем Татарского обкома КПСС в 32 года, и оставаясь на этом посту двадцать лет, он создал всю социально-экономическую мощь региона, превратив его в мощный промышленно-индустриальный край, с интенсивным развитием сельского хозяйства. Именно в годы руководства Табеева в Татарии начала бурно развиваться нефтедобывающая промышленность, строились новые благоустроенные города и села, был построен крупнейший в Европе нефтехимический комплекс и автомобильный гигант КамАЗ.
Где бы он ни работал, стоял у руля Татарии или был Чрезвычайным и Полномочным послом Советского Союза в Афганистане в самые горячие годы, Фикрят Ахмеджанович всегда, в первую очередь, пытался улучшить жизнь людей, старался войти в положение каждого.
Его помнят и уважают все, а в Татарстане встречают как самого дорогого гостя.
Несмотря на свое особое положение в обществе, Фикрят Ахмеджанович поражает открытостью, простотой и вниманием. Общение с ним - одно удовольствие, чем больше разговариваешь, тем больше возникает вопросов - из беседы узнаешь все новые интересные факты. Он удивляет своей высокой эрудированностью и мудростью.
Жизнь Фикрята Ахмеджановича полна событиями, порой неожиданными и даже опасными. О том, как простой деревенский парень стал самым молодым Первым секретарем обкома КПСС, как общался с мировыми вождями и был инициатором принятия решений, создавших новую успешную историю Татарстана, нам рассказал сам Фикрят ТАБЕЕВ.
Фикрят Ахмеджанович Табеев родился 4 марта 1928 года в большом старинном татарском селе Азеево Рязанской области в крестьянской семье. Своего отца, Ахмеджана Мухамеджановича, он называет сельским интеллигентом - тот имел четыре класса образования, что по меркам тех лет считалось "целой академией". Зимой 1942 года отца забрали на фронт, откуда он так и не вернулся.
"Мне тогда было неполных четырнадцать лет. Отчетливо помню тот морозный зимний день. На санях десять уже немолодых мужчин выехали из аула на войну. Отец посадил меня к себе на колени. Отъехав с полкилометра, на повороте сани остановились. Отец меня высадил и сам сошел с саней. Он меня крепко обнял и высоко поднял, потом поцеловал и … заплакал. Вскоре повозки скрылись за горизонтом. И сегодня у меня перед глазами стоит отец, такой большой, под два метра ростом, со слезами на глазах и щеках. Больше я отца никогда не видел. К сожалению, нашему поколению и похоронить-то их не посчастливилось.
В один из зимних дней в наш дом пришла "похоронка" на нашего отца. Что это такое, может понять только человек, переживший такое же горе.
Я уже прожил достаточно долгую жизнь. Сам давно отец и не единожды дедушка. Но всю мою жизнь не дают мне покоя две обиды: почему я так рано лишился отца и почему мы даже не знаем, где его останки?!
Иногда кажется, что вот приеду в родной аул, выйду за его околицу и на том памятном повороте снова встречу родного отца, обниму его и потрусь щекой о колючую щетину на его лице…
Да, долго он мне снился таким здоровым и крепким с росинкой слез на щеках в морозный день. Часто он снится мне и сегодня. Снится тот поворот за околицей села, где так резко оборвалось, закончилось мое военное детство и где так рано и неожиданно началась моя взрослая жизнь …". (Из книги Я.Шафикова "Фикрят Табеев".)
В 1945 году Фикрят Ахмеджанович поступил в Бакинское высшее военно-морское училище. Но, видимо, не суждено было ему носить военно-морскую форму и стать адмиралом - Сабира Музиповна, мама Табеева, написала письмо министру обороны СССР, в котором просила вернуть ей единственного сына. А в те годы действовал закон - единственного кормильца не брать в армию (старший брат Джаудат после войны, будучи призванный в первый же год, был ранен и попал в Пражскую группировку; вестей от него после Победы не было долгое время). И Фикрят вернулся домой. Мама мечтала видеть сына председателем колхоза, а Табеев хотел учиться и в скором времени поступил в Казанский университет на историко-филологический факультет. "Все Азеево собирало мне по копейке на дорогу, - вспоминает Фикрят Ахмеджанович. - Принесли масло, сухарей, даже мед. Деревенские сообща купили мне новые портки, ботинки и всем аулом проводили на учебу, напутствуя: “Мы на тебя надеемся! Учись хорошо. Не подведи азеевцев!"
- Фикрят Ахмеджанович, Вы хорошо учились? Не подвели односельчан?
- Учеба у меня сразу пошла успешно, получал одни пятерки. Я стал сталинским стипендиатом, получал 790 рублей в месяц (обычная стипендия была равна примерно 100 рублям), половину отправлял маме. Утверждение и подготовка документов заняли несколько месяцев, и за это время набежала большая сумма, которую мне и выдали сразу. Я таких денег в руках никогда не держал! По этому случаю для своих однокурсников решил накрыть стол, организовать пир для голодных студентов! На базаре купил 10 гусей по сорок рублей, почему-то эта цифра осталась в моей голове. (Смеется). Соскучились мы по гусятине! Помню, что возникла проблема: где варить? Но выход какой-то нашли. Сначала самим не верилось, что сможем все съесть. Но ничего, одолели запросто. Даже мало оказалось. (Смеется.)
- Неужели только за отличную учебу давали такую стипендию?
- Ее давали за отличную учебу и активную общественную работу. У меня выражение лица, что ли, было особым, не знаю. Но ко мне даже незнакомые люди питали особое чувство доверия. Потому что на первом курсе, когда мы еще плохо друг друга знали, на общем собрании меня избрали секретарем комсомола факультета и старостой общежития. И ведь голосовали же за меня. Удивительно! Только один голос был против. На третьем курсе возглавил профком. Будучи еще студентом четвертого курса, стал секретарем партийной организации факультета, в которую входила вся профессура факультета. Был интересный случай. Две преподавательницы на партийных собраниях постоянно между собой ругались, что-то не могли поделить. Нарушали дисциплину. Я не знал, что мне делать, и пошел посоветоваться с ректором, который относился ко мне с большим уважением и вниманием. "Скажи им, если они не прекратят склоки, - сказал он, - мы их уволим. Ссылайся на меня". Я (студент!) так и передал (преподавательницам!). Подействовало. (Смеется.)
"Мне тогда было неполных четырнадцать лет. Отчетливо помню тот морозный зимний день. На санях десять уже немолодых мужчин выехали из аула на войну. Отец посадил меня к себе на колени. Отъехав с полкилометра, на повороте сани остановились. Отец меня высадил и сам сошел с саней. Он меня крепко обнял и высоко поднял, потом поцеловал и … заплакал. Вскоре повозки скрылись за горизонтом. И сегодня у меня перед глазами стоит отец, такой большой, под два метра ростом, со слезами на глазах и щеках. Больше я отца никогда не видел. К сожалению, нашему поколению и похоронить-то их не посчастливилось.
В один из зимних дней в наш дом пришла "похоронка" на нашего отца. Что это такое, может понять только человек, переживший такое же горе.
Я уже прожил достаточно долгую жизнь. Сам давно отец и не единожды дедушка. Но всю мою жизнь не дают мне покоя две обиды: почему я так рано лишился отца и почему мы даже не знаем, где его останки?!
Иногда кажется, что вот приеду в родной аул, выйду за его околицу и на том памятном повороте снова встречу родного отца, обниму его и потрусь щекой о колючую щетину на его лице…
Да, долго он мне снился таким здоровым и крепким с росинкой слез на щеках в морозный день. Часто он снится мне и сегодня. Снится тот поворот за околицей села, где так резко оборвалось, закончилось мое военное детство и где так рано и неожиданно началась моя взрослая жизнь …". (Из книги Я.Шафикова "Фикрят Табеев".)
В 1945 году Фикрят Ахмеджанович поступил в Бакинское высшее военно-морское училище. Но, видимо, не суждено было ему носить военно-морскую форму и стать адмиралом - Сабира Музиповна, мама Табеева, написала письмо министру обороны СССР, в котором просила вернуть ей единственного сына. А в те годы действовал закон - единственного кормильца не брать в армию (старший брат Джаудат после войны, будучи призванный в первый же год, был ранен и попал в Пражскую группировку; вестей от него после Победы не было долгое время). И Фикрят вернулся домой. Мама мечтала видеть сына председателем колхоза, а Табеев хотел учиться и в скором времени поступил в Казанский университет на историко-филологический факультет. "Все Азеево собирало мне по копейке на дорогу, - вспоминает Фикрят Ахмеджанович. - Принесли масло, сухарей, даже мед. Деревенские сообща купили мне новые портки, ботинки и всем аулом проводили на учебу, напутствуя: “Мы на тебя надеемся! Учись хорошо. Не подведи азеевцев!"
- Фикрят Ахмеджанович, Вы хорошо учились? Не подвели односельчан?
- Учеба у меня сразу пошла успешно, получал одни пятерки. Я стал сталинским стипендиатом, получал 790 рублей в месяц (обычная стипендия была равна примерно 100 рублям), половину отправлял маме. Утверждение и подготовка документов заняли несколько месяцев, и за это время набежала большая сумма, которую мне и выдали сразу. Я таких денег в руках никогда не держал! По этому случаю для своих однокурсников решил накрыть стол, организовать пир для голодных студентов! На базаре купил 10 гусей по сорок рублей, почему-то эта цифра осталась в моей голове. (Смеется). Соскучились мы по гусятине! Помню, что возникла проблема: где варить? Но выход какой-то нашли. Сначала самим не верилось, что сможем все съесть. Но ничего, одолели запросто. Даже мало оказалось. (Смеется.)
- Неужели только за отличную учебу давали такую стипендию?
- Ее давали за отличную учебу и активную общественную работу. У меня выражение лица, что ли, было особым, не знаю. Но ко мне даже незнакомые люди питали особое чувство доверия. Потому что на первом курсе, когда мы еще плохо друг друга знали, на общем собрании меня избрали секретарем комсомола факультета и старостой общежития. И ведь голосовали же за меня. Удивительно! Только один голос был против. На третьем курсе возглавил профком. Будучи еще студентом четвертого курса, стал секретарем партийной организации факультета, в которую входила вся профессура факультета. Был интересный случай. Две преподавательницы на партийных собраниях постоянно между собой ругались, что-то не могли поделить. Нарушали дисциплину. Я не знал, что мне делать, и пошел посоветоваться с ректором, который относился ко мне с большим уважением и вниманием. "Скажи им, если они не прекратят склоки, - сказал он, - мы их уволим. Ссылайся на меня". Я (студент!) так и передал (преподавательницам!). Подействовало. (Смеется.)
- Фикрят Ахмеджанович, как принимали Вас люди в качестве Первого секретаря обкома АССР?
- Как к пацану и относились: да ладно, что он может сделать?! Я был моложе даже секретаря обкома комсомола, а стал руководить городами и регионами, колхозами и совхозами, директорами крупнейших заводов. Возможно, между собой они и иронизировали по поводу моих возможностей. В работе первоначально мне помог авторитет Никиты Сергеевича Хрущева и Семена Денисовича Игнатьева (первый секретарь обкома до Ф.Табеева - прим. от автора), выдвинувших меня на эту должность.
К тому времени я окончил аспирантуру в Московском государственном университете, стал кандидатом экономических наук. Татарстан в те годы был не особо богатым регионом по кадрам, возможно, я был единственным татарином того поколения, которому удалось вдохнуть запах аудиторий МГУ. После защиты меня назначили завотделом науки и школы в обкоме партии. Честно говоря, к этому я особо не стремился - мне нравилось работать в университете, читать студентам лекции, проводить семинары. И главное - меня слушали, ребятам я нравился.
- А что Вы преподавали?
- Политэкономию. Как-то вызвали в горком партии, где секретарь Шайдуллин сообщил, что меня направляют читать лекции в Казанский авиационный институт. Там учились очень сильные ребята. Оказалось, что им чем-то не понравились лекции предыдущего преподавателя по политэкономии, и они его просто прогнали, сказав: "Больше к нам не ходите!" Руководство института было вынуждено искать нового лектора. Так я начал преподавать сразу в КГУ и КАИ и впервые стал получать пять тысяч рублей: три тысячи как доцент университета и две тысячи - за полставки. Помню, что на первую такую высокую зарплату купил диван - в нашем доме даже мебели не было, хотя уже сын подрастал.
- Как прошла первая лекция в КАИ?
- На первую лекцию пришел без текста, перед собой положил какие-то бумаги - сделал вид, что это план моего выступления. Я знал психологию студентов, понимал, чем их можно увлечь. В то время ребята интересовались экономическими и технологическими новшествами капиталистического мира - двухчасовая лекция прошла для них на одном дыхании. И в дальнейшем каждую лекцию я разбавлял примерами из зарубежных журналов, которые читали и мои студенты. Прозвенел звонок, лекция закончилась, попрощавшись, я стал собирать свой "план". Вдруг один из студентов крикнул: "Подождите!" Ну, думаю, и меня прогоняют, черт побери. (Смеется.) "Товарищ Табеев, во время Вашей лекции мы между собой посовещались и решили, что Вас слушать будем. Можете доложить об этом своему руководству. Вот Вам расписание, приходите к нам читать лекции", - сказали мне студенты. Так я получил от них благословение на лекционное дело.
- Вы прекрасно владеете ораторским искусством. Этому можно научиться?
- Думаю, это дар божий. Я никогда не боялся выступать перед большой аудиторией, любил даже. А главное - меня слушали. Конечно, нужно знать, что говорить, готовиться к выступлениям. Моими речами оставались довольны даже татарские писатели, которые таких как я, не владеющих литературным татарским языком, недолюбливают, считают "ненастоящими татарами". Для каждой аудитории мне удавалось находить свои особые слова, я умел увлечь слушателей. В первый год после окончания университета меня направили руководителем кружка политэкономии на Казанский авиационный завод, сотрудники которого первое время на меня смотрели с улыбочкой: мы самолеты строим, а ты кто по сравнению с нами?! Но слушали. Я им "Капитал" Маркса читал.
- Фикрят Ахмеджанович, где Вы брали идеи? Ведь все созданное Вами, Вашей командой было в регионе новшеством.
- В общении с людьми. Нужные идеи лежали на поверхности, надо было просто брать и реализовывать их на благо народа.
- Какой проект Вам дался особенно тяжело?
- Нижнекамск. Мы хотели построить гигантский нефтепромышленный комплекс для переработки газов, терять нефтехимическое сырье в таких колоссальных масштабах являлось величайшей ошибкой. Необходимо было научиться перерабатывать его на основе наших же научных достижений. Руководство страны в решении этого вопроса мне отказывало много раз. А я ходил и доказывал снова и снова. Нашим конкурентом был Тобольск, нечто подобное хотели сделать именно в этом городе, министр химии направлял все деньги туда. А я дрался за свою идею. Потом за поддержкой обратился к Брежневу, помогавшему мне решать все трудные вопросы, и получил добро.
Я часто вспоминаю день, когда мы с начальником Татнефтестроя из Альметьевска Гликманом на тракторе объехали необъятные поля, где должен был встать нефтехимический комплекс. Затем проехали к месту закладки первой кирпичной девятиэтажки и водрузили плакат: "Здесь будет город заложен!" Многие нас считали мечтателями.- Как к пацану и относились: да ладно, что он может сделать?! Я был моложе даже секретаря обкома комсомола, а стал руководить городами и регионами, колхозами и совхозами, директорами крупнейших заводов. Возможно, между собой они и иронизировали по поводу моих возможностей. В работе первоначально мне помог авторитет Никиты Сергеевича Хрущева и Семена Денисовича Игнатьева (первый секретарь обкома до Ф.Табеева - прим. от автора), выдвинувших меня на эту должность.
К тому времени я окончил аспирантуру в Московском государственном университете, стал кандидатом экономических наук. Татарстан в те годы был не особо богатым регионом по кадрам, возможно, я был единственным татарином того поколения, которому удалось вдохнуть запах аудиторий МГУ. После защиты меня назначили завотделом науки и школы в обкоме партии. Честно говоря, к этому я особо не стремился - мне нравилось работать в университете, читать студентам лекции, проводить семинары. И главное - меня слушали, ребятам я нравился.
- А что Вы преподавали?
- Политэкономию. Как-то вызвали в горком партии, где секретарь Шайдуллин сообщил, что меня направляют читать лекции в Казанский авиационный институт. Там учились очень сильные ребята. Оказалось, что им чем-то не понравились лекции предыдущего преподавателя по политэкономии, и они его просто прогнали, сказав: "Больше к нам не ходите!" Руководство института было вынуждено искать нового лектора. Так я начал преподавать сразу в КГУ и КАИ и впервые стал получать пять тысяч рублей: три тысячи как доцент университета и две тысячи - за полставки. Помню, что на первую такую высокую зарплату купил диван - в нашем доме даже мебели не было, хотя уже сын подрастал.
- Как прошла первая лекция в КАИ?
- На первую лекцию пришел без текста, перед собой положил какие-то бумаги - сделал вид, что это план моего выступления. Я знал психологию студентов, понимал, чем их можно увлечь. В то время ребята интересовались экономическими и технологическими новшествами капиталистического мира - двухчасовая лекция прошла для них на одном дыхании. И в дальнейшем каждую лекцию я разбавлял примерами из зарубежных журналов, которые читали и мои студенты. Прозвенел звонок, лекция закончилась, попрощавшись, я стал собирать свой "план". Вдруг один из студентов крикнул: "Подождите!" Ну, думаю, и меня прогоняют, черт побери. (Смеется.) "Товарищ Табеев, во время Вашей лекции мы между собой посовещались и решили, что Вас слушать будем. Можете доложить об этом своему руководству. Вот Вам расписание, приходите к нам читать лекции", - сказали мне студенты. Так я получил от них благословение на лекционное дело.
- Вы прекрасно владеете ораторским искусством. Этому можно научиться?
- Думаю, это дар божий. Я никогда не боялся выступать перед большой аудиторией, любил даже. А главное - меня слушали. Конечно, нужно знать, что говорить, готовиться к выступлениям. Моими речами оставались довольны даже татарские писатели, которые таких как я, не владеющих литературным татарским языком, недолюбливают, считают "ненастоящими татарами". Для каждой аудитории мне удавалось находить свои особые слова, я умел увлечь слушателей. В первый год после окончания университета меня направили руководителем кружка политэкономии на Казанский авиационный завод, сотрудники которого первое время на меня смотрели с улыбочкой: мы самолеты строим, а ты кто по сравнению с нами?! Но слушали. Я им "Капитал" Маркса читал.
- Фикрят Ахмеджанович, где Вы брали идеи? Ведь все созданное Вами, Вашей командой было в регионе новшеством.
- В общении с людьми. Нужные идеи лежали на поверхности, надо было просто брать и реализовывать их на благо народа.
- Какой проект Вам дался особенно тяжело?
- Нижнекамск. Мы хотели построить гигантский нефтепромышленный комплекс для переработки газов, терять нефтехимическое сырье в таких колоссальных масштабах являлось величайшей ошибкой. Необходимо было научиться перерабатывать его на основе наших же научных достижений. Руководство страны в решении этого вопроса мне отказывало много раз. А я ходил и доказывал снова и снова. Нашим конкурентом был Тобольск, нечто подобное хотели сделать именно в этом городе, министр химии направлял все деньги туда. А я дрался за свою идею. Потом за поддержкой обратился к Брежневу, помогавшему мне решать все трудные вопросы, и получил добро.
В конце концов было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о строительстве Нижнекамского нефтехимического комплекса с современным городом. Когда готовилось это постановление, в ЦК КПСС меня предупредили, что ответственными за этот проект будут Непорожний П.С. и я.
Помню, как в Нижнекамск приезжал сенатор от штата Калифорния, позже вице-президент США Мондейл со своей группой специалистов. Они удивлялись проделанной нами работе. Мондейл тогда открыто и прямо заявил, что весь Нижнекамский нефтехимический комбинат вырабатывает столько продукции нефтехимии изопренмономера, сколько не производят все заводы США. Об этом писала вся мировая печать…
- А что Вам так и не удалось сделать?
- Не успели построить металлургический завод в Набережных Челнах, хотя площадка была уже определена. Конечно, реализовать удалось не все, мечты же были глобальными, но сделали многое.
- Вас не мучил вопрос после назначения: а вдруг не справлюсь?
- Я спросил у Хрущева: "Никита Сергеевич, а если я не справлюсь? Татарстан вон какой большой… " "А что ты переживаешь? Мы тебя снимем с должности и все", - ответил он. Я потом и другим эти слова повторял, когда уже назначал сам. Это успокаивало людей. Но с другой стороны, если тебя назначили, ты должен справиться. Хотя, конечно, я не сразу смог охватить всю республику, не в состоянии был все понять, делал ошибки в оценке отдельных явлений жизни, но, несмотря на это, настойчиво продолжал решать вопросы.
"Какие чувства обуревали меня в те минуты и последующие часы? - спросите вы. (После назначения Первым секретарем - при.автора). Скажу откровенно: очень сложные чувства. По крайней мере радости в душе не было, несмотря на такое высочайшее доверие в совершенно молодом возрасте, я понял, что на мои плечи ложится огромный груз ответственности перед народом Татарстана, перед коммунистами республики, перед руководством страны.
Работа секретаря обкома по идеологии одно дело, а быть руководителем большой партийной организации, крупной многоотраслевой и многонациональной республики - куда большее". (Из книги Я.Шафикова "Фикрят Табеев".) - Фикрят Ахмеджанович, у Вас же была особая дружба с космонавтами…
- Они часто приезжали в Казань. Моими личными гостями были Андриан Николаев, Валентина Терешкова и другие. Но особенно нравилось приезжать в Казань, на Волгу Юрию Гагарину. Нас с ним связывала теплая дружба. Юра любил порыбачить на Волге, кататься на катере, просто посидеть на берегу. Впервые в Казань он приехал в 1962 году. Я его возил даже в один колхоз, расположенный на берегу Волги - в Теньки. Встречать Юру выбежал, наверное, весь народ, его обнимали, целовали. Я переживал за него, но ему, кажется, даже нравилось такое теплое отношение простых людей.
Гагарин был интереснейшим человеком. Мы с ним часто виделись и в Москве. Как-то я приехал в столицу рано утром, оставил в гостинице "Москва" свой чемодан и убежал по делам в ЦК. Вернулся только часам к шести вечера. Дежурная мне рассказывает, что утром пришел Юрий Гагарин и, не застав меня, сказал, что не уйдет, пока Табеева не дождется. Сначала он сидел около дежурной, но вокруг него собралась большая толпа, личность-то была очень популярная. И тогда дежурная проводила его в мой номер и оставила там, даже обедом накормила. Захожу в номер, смотрю, сидит Юра, а на столе пустые тарелки. "Юр, ты что тут делаешь?" - спрашиваю я. "Я пообедал!", - говорит. (Смеется.)
- Вы тесно работали с Никитой Сергеевичем Хрущевым, с Леонидом Ильичом Брежневым. Какое впечатление они производили на Вас? Не секрет, что сейчас их работа воспринимается критически…
- Хрущев освободил людей от культа, боязни друг друга. Сейчас ругают пятиэтажки-хрущевки. А ведь тогда он дал жизнь сотням тысяч семей. В свое время эти дома были очень нужны, они стали огромным спасением для молодежи. Когда у нас родился сын, мы с женой ютились в десятиметровой комнате! А Хрущев построил людям отдельные квартиры. Сейчас время другое: не нравится - стройте другие! Свое "хрущевки" уже отслужили.
Брежнев был спокойным, деловым, очень разумным человеком. При нем страна сделала огромный скачок в развитии промышленности и сельского хозяйства. Он очень интересно решал вопросы. Например. Госплан нам дает задание - добыть 100 млн. тонн нефти. А ресурсов, денег, не выделяют - никто не визирует проект постановления. У нефтяников нет жилья, путевых дорог. А должны быть поликлиники, больницы, школы, клубы. В нефтедобывающих местах нужно переустраивать села. Я еду к Брежневу и объясняю ситуацию: без выделения средств первый регион по добыче нефти не сможет выйти на 100 млн. и опозорит страну перед всем миром. "Проект готов, - говорю я, - прошу Вас, Леонид Ильич, его подписать". Заручившись заверением министра В.Д.Шашина и человека из аппарата ЦК, с которыми мы готовили проект, Леонид Ильич, зная содержание проекта, подписал бумаги. И добавил, что без визы ЦК и министров (а он прошел Великую Отечественную, восстанавливал разрушенное войной хозяйство на Украине), подписывает документы впервые. Кто это мог сделать? Только умнейший человек. Масштабно он мыслил, далеко смотрел. Потом Брежнев мне много раз говорил, уже после выполнения плана, что тогда несколько минут его жизни стоили нескольких лет трудовой деятельности. Не исключено, что если бы я пустил проект на изучение по отработанной цепочке, то в свет этот исторический документ мог бы и не выйти.
- Что-то изменилось в Вашем характере на этой работе?
- Безусловно. Я же общался не только с нашими вождями, но и с мировыми, возглавлял многие международные конференции. На этой работе я понял, что во всяком деле важен опыт. У молодежи самонадеянности больше, а у зрелых людей самонадеянность уступает место опыту и взвешиванию решений. Со временем у меня появилось больше такта, больше разумного во взаимоотношениях, стала преобладать логика доказательств.
- Какими качествами должны обладать руководители Вашего уровня?
- Честностью, настойчивостью и мудростью. Умением понять не только себя, но и положение других. В общении с людьми не нужно выставлять свое "я", выпирать свое кредо, необходимо стараться уловить мысль собеседника - и тогда есть возможность сплетения общих мыслей, вот тогда получается контакт. Нужно быть либеральным в отношении с подчиненными, не стоит проявлять особую строгость и осуждать людей за их недостатки, с которыми их создал Бог. Пророк Магомед говорил, что человек обретает разум в общении, а глупость получает от неба.
Любой руководитель должен быть психологом. Когда мне предлагали кадры на те или иные должности, мне стоило только взглянуть на кандидата, чтобы понять, что он из себя представляет. Я людей "насквозь вижу". Это труднообъяснимая вещь, но она дается через общение и познание.
- А какие качества Вам мешали?
- В молодости мешала торопливость в действиях. Потом я понял, что если не можешь принять решение сию минуту, отложи на завтра.
- Часто ли Вы разочаровывались в людях?
- Редко, но разочаровывался. У меня много друзей, отношения с которыми завязались не в силу иерархической соподчиненности, а в силу человеческих отношений. Многие из них так и сохранили свои положительные качества. В Афганистане вокруг меня было много значимых людей, намного больше, чем в Татарии: Маршал Соколов, десятки генералов армии, весь статус афганского руководства. Ни в одном из них я до сих пор не разочаровался, они не изменились потому, что мы с ними прошли эпоху бури и натиска. А люди, которые имели легкий доступ, предположим к отношениям, они могли предать. А потом есть те, в ком генетически заложено предательство в своих интересах. Их сразу распознаешь и близко к себе не подпускаешь.
- На Ваш взгляд, люди сейчас изменились?
- Да. Но это естественно - рыночные отношения требуют от человека новых качеств. Поэтому в современных людях сейчас превалирует стяжательство, нечестность. Все отрицательные качества, которые культивирует рынок, уже вселились в современных людей. Даже в тех, которых я знал совсем другими. Но обижаться на них за это нельзя - их жизнь заставила. Они хотят преуспеть в новом мире, но зря - потерпят поражение. Эта тема очень интересная, на ее основе можно создать целую философскую монографию.
Раньше в людях превалировали патриотизм, честность, национальная гордость. Интерес к строительству КамАЗа был же вызван не деньгами, а стремлением сделать родину лучше, желанием создать автомобиль, в котором так нуждалась наша страна. Люди жили идеей. А сейчас большинство живет по принципу: чем больше хапнешь, тем больше будешь соответствовать рыночным стандартам.
- Они часто приезжали в Казань. Моими личными гостями были Андриан Николаев, Валентина Терешкова и другие. Но особенно нравилось приезжать в Казань, на Волгу Юрию Гагарину. Нас с ним связывала теплая дружба. Юра любил порыбачить на Волге, кататься на катере, просто посидеть на берегу. Впервые в Казань он приехал в 1962 году. Я его возил даже в один колхоз, расположенный на берегу Волги - в Теньки. Встречать Юру выбежал, наверное, весь народ, его обнимали, целовали. Я переживал за него, но ему, кажется, даже нравилось такое теплое отношение простых людей.
Гагарин был интереснейшим человеком. Мы с ним часто виделись и в Москве. Как-то я приехал в столицу рано утром, оставил в гостинице "Москва" свой чемодан и убежал по делам в ЦК. Вернулся только часам к шести вечера. Дежурная мне рассказывает, что утром пришел Юрий Гагарин и, не застав меня, сказал, что не уйдет, пока Табеева не дождется. Сначала он сидел около дежурной, но вокруг него собралась большая толпа, личность-то была очень популярная. И тогда дежурная проводила его в мой номер и оставила там, даже обедом накормила. Захожу в номер, смотрю, сидит Юра, а на столе пустые тарелки. "Юр, ты что тут делаешь?" - спрашиваю я. "Я пообедал!", - говорит. (Смеется.)- Вы тесно работали с Никитой Сергеевичем Хрущевым, с Леонидом Ильичом Брежневым. Какое впечатление они производили на Вас? Не секрет, что сейчас их работа воспринимается критически…
- Хрущев освободил людей от культа, боязни друг друга. Сейчас ругают пятиэтажки-хрущевки. А ведь тогда он дал жизнь сотням тысяч семей. В свое время эти дома были очень нужны, они стали огромным спасением для молодежи. Когда у нас родился сын, мы с женой ютились в десятиметровой комнате! А Хрущев построил людям отдельные квартиры. Сейчас время другое: не нравится - стройте другие! Свое "хрущевки" уже отслужили.
Брежнев был спокойным, деловым, очень разумным человеком. При нем страна сделала огромный скачок в развитии промышленности и сельского хозяйства. Он очень интересно решал вопросы. Например. Госплан нам дает задание - добыть 100 млн. тонн нефти. А ресурсов, денег, не выделяют - никто не визирует проект постановления. У нефтяников нет жилья, путевых дорог. А должны быть поликлиники, больницы, школы, клубы. В нефтедобывающих местах нужно переустраивать села. Я еду к Брежневу и объясняю ситуацию: без выделения средств первый регион по добыче нефти не сможет выйти на 100 млн. и опозорит страну перед всем миром. "Проект готов, - говорю я, - прошу Вас, Леонид Ильич, его подписать". Заручившись заверением министра В.Д.Шашина и человека из аппарата ЦК, с которыми мы готовили проект, Леонид Ильич, зная содержание проекта, подписал бумаги. И добавил, что без визы ЦК и министров (а он прошел Великую Отечественную, восстанавливал разрушенное войной хозяйство на Украине), подписывает документы впервые. Кто это мог сделать? Только умнейший человек. Масштабно он мыслил, далеко смотрел. Потом Брежнев мне много раз говорил, уже после выполнения плана, что тогда несколько минут его жизни стоили нескольких лет трудовой деятельности. Не исключено, что если бы я пустил проект на изучение по отработанной цепочке, то в свет этот исторический документ мог бы и не выйти.
- Что-то изменилось в Вашем характере на этой работе?
- Безусловно. Я же общался не только с нашими вождями, но и с мировыми, возглавлял многие международные конференции. На этой работе я понял, что во всяком деле важен опыт. У молодежи самонадеянности больше, а у зрелых людей самонадеянность уступает место опыту и взвешиванию решений. Со временем у меня появилось больше такта, больше разумного во взаимоотношениях, стала преобладать логика доказательств.
- Какими качествами должны обладать руководители Вашего уровня?
- Честностью, настойчивостью и мудростью. Умением понять не только себя, но и положение других. В общении с людьми не нужно выставлять свое "я", выпирать свое кредо, необходимо стараться уловить мысль собеседника - и тогда есть возможность сплетения общих мыслей, вот тогда получается контакт. Нужно быть либеральным в отношении с подчиненными, не стоит проявлять особую строгость и осуждать людей за их недостатки, с которыми их создал Бог. Пророк Магомед говорил, что человек обретает разум в общении, а глупость получает от неба.
Любой руководитель должен быть психологом. Когда мне предлагали кадры на те или иные должности, мне стоило только взглянуть на кандидата, чтобы понять, что он из себя представляет. Я людей "насквозь вижу". Это труднообъяснимая вещь, но она дается через общение и познание.
- А какие качества Вам мешали?
- В молодости мешала торопливость в действиях. Потом я понял, что если не можешь принять решение сию минуту, отложи на завтра.
- Часто ли Вы разочаровывались в людях?
- Редко, но разочаровывался. У меня много друзей, отношения с которыми завязались не в силу иерархической соподчиненности, а в силу человеческих отношений. Многие из них так и сохранили свои положительные качества. В Афганистане вокруг меня было много значимых людей, намного больше, чем в Татарии: Маршал Соколов, десятки генералов армии, весь статус афганского руководства. Ни в одном из них я до сих пор не разочаровался, они не изменились потому, что мы с ними прошли эпоху бури и натиска. А люди, которые имели легкий доступ, предположим к отношениям, они могли предать. А потом есть те, в ком генетически заложено предательство в своих интересах. Их сразу распознаешь и близко к себе не подпускаешь.
- На Ваш взгляд, люди сейчас изменились?
- Да. Но это естественно - рыночные отношения требуют от человека новых качеств. Поэтому в современных людях сейчас превалирует стяжательство, нечестность. Все отрицательные качества, которые культивирует рынок, уже вселились в современных людей. Даже в тех, которых я знал совсем другими. Но обижаться на них за это нельзя - их жизнь заставила. Они хотят преуспеть в новом мире, но зря - потерпят поражение. Эта тема очень интересная, на ее основе можно создать целую философскую монографию.
Раньше в людях превалировали патриотизм, честность, национальная гордость. Интерес к строительству КамАЗа был же вызван не деньгами, а стремлением сделать родину лучше, желанием создать автомобиль, в котором так нуждалась наша страна. Люди жили идеей. А сейчас большинство живет по принципу: чем больше хапнешь, тем больше будешь соответствовать рыночным стандартам.
Чрезвычайным и Полномочным послом СССР в Афганистане Фикрят Ахмеджанович Табеев работал с декабря 1979 года по июль 1986 года. Его кандидатура на эту должность была наиболее подходящей: он успешно руководил большим стабильным регионом, отличающимся прекрасными взаимоотношениями между людьми разных национальностей и вероисповеданий. Не последнюю роль сыграло и то, что Табеев - мусульманин.
"Я должен особо подчеркнуть, что каким бы трудным ни был тот период в истории нашего государства, я тот отрезок своей жизни считаю самым ярким и интересным. Более того, назначение меня Чрезвычайным и Полномочным послом СССР в Афганистан в то непростое время я посчитал большой честью. Так же продолжаю думать и по прошествии многих лет". (Из книги Я.Шафикова "Фикрят Табеев".)
- Вспоминая работу в Афганистане, что всплывает в Вашей памяти в первое мгновение?
- Отношение афганского руководства и народа к Советскому Союзу. Меня послали в страну, где уже началась война, но, несмотря на это, я на машине объездил все провинции Афганистана, и никто меня не тронул. Мало того, встречали как в родном колхозе. Например. Приезжаю в одну деревню, где меня на зеленой лужайке встречают около пятисот крестьян. Один из них рассказал мне, что у него растет 11 детей, которых он кормит, работая на своей земле. Но при проведении правительством земельной реформы, половину участка у крестьянина отобрали, а оставшейся частью его семья не выживет. "Помогите мне вернуть мои земли", - попросил он меня. Я поговорил с председателем совета министров Афганистана, и землю этому человеку вернули. Так он благодарственные письма мне писал до самого моего отъезда из Кабула.
- А что было для Вас самым трудным в Афганистане? К чему не были готовы?
- Я не был готов к войне. С ее началом все вопросы стекались ко мне, решения приходилось принимать в сложных условиях, организовывая при этом координацию силовых структур.
- Правда, что у Вас даже завещание было написано …
- Да. Выезжая за ворота посольства, я никогда не знал, вернусь живым или нет. В самом Кабуле могли убить на каждом шагу. Мы с женой написали Михаилу Горбачеву письмо, в котором просили в случае нашей смерти взять шефство над нашими детьми. Бумага лежала в сейфе посольства.
- Вы считаете себя верующим человеком?
- Это очень трудный вопрос. Я неверующий человек в старом понятии. Пророк говорил, что Бога на небе нет. Об этом я не раз слышал и от нашего деревенского муллы, окончившего в Каире Аль-Азхар. Бог сидит в каждом человеке: правое плечо - левое плечо. Одно плечо просит поступать так, другое настаивает на противоположном. Человек - это примирение противоречий. Любой из нас, когда совершает что-то негативное, переживает за содеянное, и в то же время пытается оправдаться перед собой за поступок. Почему говорят, Бог все видит и все знает? Да потому, что сам человек все видит и все знает о своей жизни. Вот в этом смысле, в новой интерпретации, я верю в справедливость божественного перста.
"Я должен особо подчеркнуть, что каким бы трудным ни был тот период в истории нашего государства, я тот отрезок своей жизни считаю самым ярким и интересным. Более того, назначение меня Чрезвычайным и Полномочным послом СССР в Афганистан в то непростое время я посчитал большой честью. Так же продолжаю думать и по прошествии многих лет". (Из книги Я.Шафикова "Фикрят Табеев".)
- Вспоминая работу в Афганистане, что всплывает в Вашей памяти в первое мгновение?
- Отношение афганского руководства и народа к Советскому Союзу. Меня послали в страну, где уже началась война, но, несмотря на это, я на машине объездил все провинции Афганистана, и никто меня не тронул. Мало того, встречали как в родном колхозе. Например. Приезжаю в одну деревню, где меня на зеленой лужайке встречают около пятисот крестьян. Один из них рассказал мне, что у него растет 11 детей, которых он кормит, работая на своей земле. Но при проведении правительством земельной реформы, половину участка у крестьянина отобрали, а оставшейся частью его семья не выживет. "Помогите мне вернуть мои земли", - попросил он меня. Я поговорил с председателем совета министров Афганистана, и землю этому человеку вернули. Так он благодарственные письма мне писал до самого моего отъезда из Кабула.
- А что было для Вас самым трудным в Афганистане? К чему не были готовы?
- Я не был готов к войне. С ее началом все вопросы стекались ко мне, решения приходилось принимать в сложных условиях, организовывая при этом координацию силовых структур.
- Правда, что у Вас даже завещание было написано …
- Да. Выезжая за ворота посольства, я никогда не знал, вернусь живым или нет. В самом Кабуле могли убить на каждом шагу. Мы с женой написали Михаилу Горбачеву письмо, в котором просили в случае нашей смерти взять шефство над нашими детьми. Бумага лежала в сейфе посольства.
- Вы считаете себя верующим человеком?
- Это очень трудный вопрос. Я неверующий человек в старом понятии. Пророк говорил, что Бога на небе нет. Об этом я не раз слышал и от нашего деревенского муллы, окончившего в Каире Аль-Азхар. Бог сидит в каждом человеке: правое плечо - левое плечо. Одно плечо просит поступать так, другое настаивает на противоположном. Человек - это примирение противоречий. Любой из нас, когда совершает что-то негативное, переживает за содеянное, и в то же время пытается оправдаться перед собой за поступок. Почему говорят, Бог все видит и все знает? Да потому, что сам человек все видит и все знает о своей жизни. Вот в этом смысле, в новой интерпретации, я верю в справедливость божественного перста.
- Фикрят Ахмеджанович, думаю, большой груз ответственности при Вашей работе в Татарстане и Афганистане лежал и на Вашей супруге Дине Мухамедовне…
- Для успешной трудовой деятельности большим подспорьем является хорошая семья. Благодарю судьбу за то, что в свое время я встретил Дину Мухамедовну, в то время еще студентку медицинского института. Сейчас она уже профессор. Мы прожили с ней долгую и счастливую жизнь, недавно отметили "золотую свадьбу". Все эти годы супруга была моим главным советчиком и помощником. Удивляюсь тому, что у нее хватало времени и сил не только на семью, воспитание сыновей и основную работу, но и на общественные дела. Она устраивала различные встречи в Татарстане и в Афганистане, на которых присутствовали жены министров, секретарей ЦК. Безмерно благодарен ей за любовь, понимание и поддержку, которые получает от нее вся наша большая семья. Ведь у нас с Диной Мухамедовной растут уже четыре правнука!
- Поддерживаете ли отношения с Татарстаном?
- Я горжусь хорошим отношением татарстанцев ко мне. Прошло очень много времени, а меня в республике не забыли - до сих пор благодарят за мою работу, я получаю огромное количество писем и телеграмм. Сегодняшний Татарстан, благодаря взвешенной и грамотной политике руководства, является одной из развитых субъектов нашей страны, татарстанская модель федеральных отношений получила широкое признание.
Добрые дела не забываются. А ведь случаев, когда помнят так долго Первых секретарей обкома очень мало. Конечно, в то время было много сделано для подъема экономики и культуры Татарстана. Мы облагородили край добычей нефти, построили огромные города, открыли учебные заведения. Юго-восток республики был же отсталым краем! Там не было ничего! Территория Татарстана преобразилась совершенно. Нефть дала жизнь Нефтекамску, сотни тысяч людей обрели счастье - семью, дом, профессию, работу! А венцом всего достигнутого стал КамАЗ. Этим я очень дорожу и горжусь!
- Для успешной трудовой деятельности большим подспорьем является хорошая семья. Благодарю судьбу за то, что в свое время я встретил Дину Мухамедовну, в то время еще студентку медицинского института. Сейчас она уже профессор. Мы прожили с ней долгую и счастливую жизнь, недавно отметили "золотую свадьбу". Все эти годы супруга была моим главным советчиком и помощником. Удивляюсь тому, что у нее хватало времени и сил не только на семью, воспитание сыновей и основную работу, но и на общественные дела. Она устраивала различные встречи в Татарстане и в Афганистане, на которых присутствовали жены министров, секретарей ЦК. Безмерно благодарен ей за любовь, понимание и поддержку, которые получает от нее вся наша большая семья. Ведь у нас с Диной Мухамедовной растут уже четыре правнука!
- Поддерживаете ли отношения с Татарстаном?
- Я горжусь хорошим отношением татарстанцев ко мне. Прошло очень много времени, а меня в республике не забыли - до сих пор благодарят за мою работу, я получаю огромное количество писем и телеграмм. Сегодняшний Татарстан, благодаря взвешенной и грамотной политике руководства, является одной из развитых субъектов нашей страны, татарстанская модель федеральных отношений получила широкое признание.
Последнее обновление: 9 февраля 2021 г., 19:31
Все материалы сайта доступны по лицензии:
Creative Commons Attribution 4.0 International
Обнаружили ошибку?
Выделите слово или предложение и нажмите CTRL+ENTER